Кто будет возрождать русские деревни?
Письмо моему читателю .
Колхозная деревня, будь она в нашем районе или в каком другом, в другой области, была обречена на вымирание, это объективный процесс, это свершившийся факт. Деревня как поселения крестьян (слово крестьянин - от слова христианин) была уничтожена ещё до войны, в ходе коллективизации и индустриализации страны. Колхозный строй создал колхозную деревню, где жили и работали не крестьяне, а колхозники и работники совхозов – государственных сельхозпредприятий.
Со сменой государственного строя в начале 90-х годов, со сменой формы собственности на землю неизбежно должна измениться и деревня, где и живет люди, владеющие землёй и работающие на ней. Процесс передачи земли в собственность этим людям трудный и достаточно длительный, ведь земля и, вообще, территория – наиболее привлекательная из всех форм собственности, за неё воевали народы и государства.
Вот когда закончится передел собственности на землю, когда земля окажется в руках настоящих её хозяев, тогда и начнётся процесс возрождения деревни как места, где живут труженики земли. В принципе, этот процесс уже начался, он идёт, но он будет достаточно длительным, и, во всяком случае, завершит его только следующее поколение. Оно и возродит новоржевские деревни.
Но вначале давайте посмотрим, кто сейчас живёт в тех населенных пунктах, которые раньше были колхозными деревнями. На примере рязанских (я оттуда) и псковских (сам живу здесь) деревень: в них сейчас живут старушки-долгожительницы (в основном), им деваться некуда; спившиеся мужики, коих в городе нигде не возьмут; семьи средних лет, трудолюбивые и успешные в личном хозяйстве; переселенцы из республик бывшего СССР; начинающие фермеры и мелкие бизнесмены, ну и, конечно, сельская администрация. Это постоянный контингент, участвующий в выборах и платящие налоги. Много пенсионеров, в т.ч. военных, как местные, так и вытесненные своими любимыми детками из собственных питерских квартир.
Живут почти все в старых, оставшихся от советской власти домах, никто не строится. Одеваться стараются по-современному. Есть и признаки цивилизации: мебель, холодильники, телевизоры в магазинах райцентра расхватывают на-ура, бабки шамкают по сотовым телефонам, у молодёжи из ушей торчат провода mp – плейеров, ну, и прочее подобное.
Есть и переменный состав: бомжи, свободные художники, ограбленные риелтерами горожане и другие случайные люди. Есть и дети. Их на автобусе возят в райцентр, по окончании школы они все без исключения уезжают во Псков или в Питер, а там уж кому как повезёт. Но как-то устраиваются все. По-разному.
Народ занимается у нас кто чем: заготавливают и продают дрова, возят в Питер мясо в убойном виде, мужчины ездят на вахтовые отхожие промыслы на большие проекты разнорабочими или охранниками (нет специальности), работают в СПК (где они есть). Деньги у народа есть, свадьбы справляют на сумму от 60000 ре, в деревнях есть внедорожники. А уж в сбербанке очередь за старушкой в старомодном ветхом шушуне лучше не занимать, как начнут считать её шестизначные цифры – это на час, полтора. Так что коммунисты зря стенают о нищете деревни.
Пестрая и аморфная, одним словом, публика сейчас в деревне, масса, и что из неё выкристаллизуется в результате “усилий” партий и государства и когда это будет – знает один Бог. Вот и возрождай с такими русскую деревню.
А теперь главный вопрос: кто же будет собственником земли как территории, на которой производят главное для человека – продукты питания, кто будет на ней жить, работать, родить детей, где останутся его могилы и могилы его потомков. Кто, в конечном счете, возродит русскую деревню?
Надежды, что нам поможет царь-батюшка в лице Президента, Губернатора, Главы районной администрации абсолютно беспочвенны, класс свободных земледельцев административными методами не формируется. Помочь – могут, должны и будут помогать (тем, кто везёт), но создавать новую деревню – нет. Так не бывает.
Переселенцы из больших перенаселенных городов? Но это же люди со сломанной моралью, жертвы несбывшихся ожиданий. В городе они не прижились – в деревне тем более. Землю они не любят, для них она – грязь или пыль, и обрабатывать её они не будут. Да и не вижу я этих переселенцев, они лучше будут в городах горе мыкать по съёмным углам, общежитиям, но иметь, содержать и усовершенствовать собственный дом в деревне они не хотят, для них это обременительно.
Пенсионеры? Анатолий Иванович, мы с вами не христиане, чистые безбожники, на земле никогда не работали, корней в ней не имеем, а если и имели, то давно утратили. Мы – люди на заслуженном отдыхе, честно заработавшие пенсии, но не сельским трудом и здесь мы – просто дачники, которые занимаются кто, чем, но только в своё удовольствие. Надоело, устал, годы не те – бросил, потому как за спиной пенсия, у многих - немалая. Нет, ставка должна быть на молодежь.
Может, фермеры, как сейчас называют частных предпринимателей в сфере сельскохозяйственного производства? Но фермерское хозяйство – не деревня, это просто цех по производству сельхозпродукции. Да, они всё шире применяют наёмный труд, но кто они, эти наёмники? Приезжие, мигранты, шабашники, сезонные работники – вот кто они. И не они составят основу сельского поселения. И большинство фермеров тоже временщики, работают на арендованной земле, а как состарятся, накопят капитал – и в город, где уже устроены их дети, которые не желают месить навоз в резиновых сапогах вместе с родителями.
Пока для меня этот фундаментальный вопрос возрождения новоржевской деревни остаётся открытым. Рассчитываю на помощь активных читателей.
|
Главная 
